Отрывок из рассказа "На речке Лазаревой"
Федор Крюков
"Русское богатство", 1911, №12
Рассказ полностью ...
...
– Да я одного жалованья 40 рублей
чистыми деньгами получал. А в городах при деньгах – что твоей душе
угодно! Бывало, получишь, – с увлечением заговорил Чекушев, пренебрегая
явно ироническим отношением к себе слушателей, – зараз лихача хорошего:
в гостиницу! В такую-то вот... в «Конкордию»... Там тебе прием! Там
лакеи! Пожалуйте-с! Какой – с пищей, какой – с графином, а какой – с
дамкой...
Высокий, чернобровый Левон завистливо прищелкнул
языком:
– Почет, как атютанту...
– На мне же мундир, – гордо пояснил Чекушев, – тоже
ведь не сова в дровах, а полиция. Кое-чего значу. Один раз я даже за
исправника орудовал, когда из Каширы в Венев мы
командировались...
– Ну, брат, это уж пули льешь...
– Честное слово, не брешу!
– А за губернатора нигде не был? Человек ты с
развязкой, поруководствовать мог бы, ежели тебя как следует обрядить да
припарадить...
– Да ты постой! Очень просто вышло дело... Чекушев
обернулся ко мне, очевидно предполагая найти во мне более серьезного
слушателя, чем веселая, зубоскалящая молодежь.
– Купил я мундир исправницкий...
старый... Как раз мне по костям, и суконце – просто аромат, а цена –
плевая... Нате-с, прекрасно. Вот нам вскоре же и командировка, – в иной
город перевели. Прибыли на вокзал, никто нас не знает. Урядник Сосов –
служил тоже со мной – и говорит: «Вы, – говорит, – Кондратий Лукич,
позвольте мне ваш купленный мундир на денек». – «Почему же так... А на
что?» – «Да я бы, – говорит, – ролю с ним разыграл. Народ тут робкий,
овца-народ, на выпивку на хорошую зашибли бы...» Объясняет: он – за
исправника, а я у него драбантом. В моем же мундире!.. «Нет, – говорю, –
лучше я за исправника, а ты драбантом, – у меня и саквояжик новенький
есть». – «Тем и лучше, вы вполне за порядочного господина можете сойтить».
В саквояже у меня рубахи, чулки. «Валяй в гостиницу! Прямо с железной
дороги – в номер!»
Чекушев хвастливо тряхнул головой и оглянулся. Все
прислушались к его рассказу, оставив выбирать из невода рыбу. Улыбались
скептически, но слушали.
– В номер! – гордым, громким возгласом
вздохнул Чекушев и задумался, улыбка на губах застыла. – Хорошо... –
встряхнулся он, – оделся в номере в свой исправницкий мундир, Сосова
послал порцию заказать. Выхожу в общую, Сосов докладывает: «Порция
сейчас будет...» Тут, брат ты мой, сколько было народа, пьяный галдеж, а
на меня глядь... примолкли! «Продолжайте, – говорю. – Без стеснения!..»
Сели с Сосовым – все к нашим услугам: пьем, закусываем...
Слушатели залились одобрительным
смехом. Кто-то почмокал языком. И уже не слышно было скептических
замечаний.
– Вот ваканция-то! – сказал восхищенный Ильич.
– Напились, наелись, стал я взыскивать! – продолжал
героическим топом Чекушев. – Что за беспорядок? Почему это не так, а то
неисправно? Позвольте сюда пачпорта!
Чекушев вздернул головой кверху и уперся в бока
кулаками. Взыскательно-строгий вид его лица принял грозящий оттенок.
– Тут от меня, как дождь, все сыпанули... кто куда! –
добродушно-торжествующим тоном закончил он. – Взяли мы с хозяина
четвертной билет и на извозчика...
– Четвертной билет?! – изумился Устин. – Как одну
копейку...
– Вот сукины дети... деньгу какую
могли иметь... – Пожалуй, и правда, коли не сбрехал? – сказал Ильич.
– Вот крест святой! Чего мне брехать, какая
надобность? Да мне, ежели прохождения свои рассказывать – Библия! За
неделю не переслушаешь!..
...
Если эти
события реально имели место, то они могли происходить только в
гостинице и ресторане Зайцева. В
зданиях других веневских гостиниц трактиров и ресторанов не имелось.
|